Глава Фонда "Общественный вердикт": Переаттестация лишила полицию лучших сотрудников
Директор Фонда "Общественный вердикт" Наталья Таубина: "В моем понимании реформы - это достаточно комплексное мероприятие с четко поставленными целями, с прописанными шагами и истинами. У нас до сих пор не была представлена концепция данного реформирования. Мы до сих пор не понимаем, чего собственно министерство желает получить от данной реформы, кроме красивых деклараций о том, что полиция стоит на страже порядка. Это скорее не реформа в правильном понимании этого слова, это набор отдельных изменений со старательным порывом нас убедить, что это действительно реформа".
Станет ли полиция лучше, если сотрудников перестанут искать по объявлениям? Об этих и других изменения в работе
правоохранительных органов поговорили с Натальей Таубиной, возглавляющей фонд «Общественный вердикт», который оказывает правовую помощь гражданам, пострадавшим от произвола «правоохранителей».
Лиманова: Сегодня много новостей по поводу полиции, по поводу внесения изменения в устав патрульно-постовой службы. Теперь полицейским не нужно будет отдавать честь, когда они общаются с гражданами и теперь предупредительные выстрелы можно делать не только в воздух. Кроме того, сегодня обсуждается приказ Нургалиева, о том, что в ряды полицейских теперь можно попасть только после поручительства сотрудника МВД, который на протяжении трех лет не имел взысканий. В общем, как вы оцениваете эти реформы МВД, насколько эффективны данные меры?
Таубина: Это продолжение той парадигмы изменений, которую МВД проводило последние два года. Я, честно говоря, не считаю, что это реформы. Потому что в моем понимании реформы - это достаточно комплексное мероприятие с четко поставленными целями, с прописанными шагами и истинами. У нас до сих пор не была представлена концепция данного реформирования. Мы до сих пор не понимаем, чего собственно министерство желает получить от данной реформы, кроме красивых деклараций о том, что полиция стоит на страже порядка. Это скорее не реформа в правильном понимании этого слова, это набор отдельных изменений со старательным порывом нас убедить, что это действительно реформа.
Лиманова: Но выглядит вполне убедительно. К примеру, теперь, когда сотрудник полиции задерживает человека, он должен сначала выяснить, есть ли у гражданина хронические заболевания, справиться о его состоянии здоровья на данный момент. Кроме того, во всех камерах административного ареста будет установлено видеонаблюдение. Неужели все эти меры не принесут никакого результата?
Таубина: В принципе, как отдельные меры, они хорошие и правильные. Безусловно, необходимо справляться о состоянии самочувствия человека. Болеет ли человек какими-то хроническими заболеваниями. А если болеет - что будет дальше?
Лиманова: Потом его препроводят в камеру, где установлено видеонаблюдение.
Таубина: А фельдшер? А необходимое медицинское оборудование? Об этом говориться? А у нас не везде есть в достатке медицинский персонал. У нас отсутствует необходимое медицинское оборудование. То, что установят камеры видео наблюдения - это отлично. Но у нас уже на сегодняшний день существующие камеры видеонаблюдения в метрополитене не всегда работают и почему-то в нужный момент, когда требуется то, что они зафиксировали, то видео оказывается ужасного качества и это видео не всегда можно предъявить как доказательство. Или же видеокамеры вообще не работают, или же и вовсе стоит муляж, а деньги куда-то списаны. Поэтому отдельные такие меры выглядят вполне убедительно, но в комплексе того состояния, в котором сейчас находится полиция и система внутренних дел в целом, эти меры вряд ли смогут качественно изменить ситуацию, потому что, мне кажется, что подход не с той стороны. Латают одеяло, которое невозможно залатать.
Лиманова: Хорошо, а с какой стороны необходимо подойти в решении этих вопросов?
Таубина: Мне кажется, что надо сесть и подумать над тем, какую полицию мы хотим. И где эти проблемы? И постепенно пытаться решать эти вопросы.
Лиманова: Наталья, ну а разве люди, прежде чем затевать реформы МВД, не садились за стол и не думали, что они хотят? Вроде бы все здравомыслящие люди. Неужели власти не выгодно, чтобы полиция вела себя законно и чтобы полицейские защищали граждан, а не нападали на них?
Таубина: По логике, конечно, да, но мы не знаем, садились ли люди и обсуждали проблемы и выработана какая-либо концепция. Возможно, в высоких кабинетах она и присутствует, но концепция эта не представлена обществу. А мировой опыт говорит о том, что эффективно полиция работает только в том случае, если она работает в связке с обществом. Закон о полиции был вывешен для всеобщего обсуждения. Но вы видели хоть одну информацию о том, что эти инициативы общества учтены и проанализированы? Не было ничего этого. Были десятки тысяч разных предложений? Или это была профанация?
Лиманова: Может быть, дело в фигуре министра? Может быть, сменить Нургалиева, которому, как считают многие, давно пора в отставку?
Таубина: Безусловно, за те 8 лет, которые Нургалиев является министром внутренних дел, в этом министерстве произошло столько, что отставка давным-давно само собой напрашивающиеся действие. С другой стороны, я не уверена, что смена одного человека на другого действительно приведет к какому-то хорошему результату.
Лиманова : Ну, известна же роль личности в истории…
Таубина: Известна роль личности в истории, да, безусловно. Но мне кажется, что полиция является частью системы управления и никуда ей от этого не деться.
Лиманова: Значит необходимо менять не только Нургалиева?
Таубина: Не только Нургалиева.
Лиманова: Хорошо. К этому мы пришли. А как вы оцениваете, к примеру, создание 18 апреля главой Следственного комитета Бастрыкина специализированного антиполицейского отдела, который будет расследовать преступления, совершенные именно правоохранителями?
Таубина: Я оцениваю это положительно. Более того, это наша рекомендация, наш запрос к главе Следственного комитета еще в середине марта. Я сторонник маленьких шажков, причем инициированных снизу.
Лиманова: Может действительно и произойдет такой качественный переход?
Таубина: Согласна. В выходные проходила акция «День проверки документов», и в преддверии этой акции, наконец-то, практически у всех появились нагрудные знаки, которые сотрудники патрульно-постовой службы, в общем-то, уже год как должны были носить.
Лиманова: И не носят?
Таубина: Не носили. Сейчас они появились. Более того, в регионах, где не успели выдать нагрудные знаки, они повесили бэйджики, чтобы хоть как-то себя идентифицировать в рамках этой акции, которая инициирована снизу. А в конце прошлого года мы проводили мониторинг исполнения закона о полиции и смотрели, как работают полицейские участки и отделы. И смотрели на простые вещи. Перед нами не стояла задача создать конфликтную ситуацию, а проследить, как это работает каждый день. Какие информационные стенды, насколько они удобны, насколько можно найти нужную информацию, как отвечает дежурный и вообще насколько открыт доступ в отдел полиции. Сейчас у нас активно обсуждают, что отделы полиции необходимо делать с прозрачными стенами. Но проблема у нас даже ведь не в прозрачных стенах, а в том, что и зайти в отдел полиции не всегда просто: вертушки, металлоискатели, дежурные, шлагбаумы и так далее.
Лиманова: Да, представьтесь, покажите паспортные данные, зачем пришли?
Таубина: Да. Вот может надо начать с прозрачности на этом этапе? А потом уже что-то решать с внутренними перегородками? Может сначала стенды необходимо сделать информационно удобными для чтения? Они же не просто там как картинки висят.
Лиманова: И обязать сотрудников этих отделов ругаться матом в присутствии посетителей.
Таубина: Да. Хотя бы для начала.
Лиманова: Что скажете по поводу уроков человеколюбия, предложенных Рашидом Нургалиевым?
Таубина: У меня это вызывает большую улыбку. Я, честно говоря, не понимаю, что такое уроки человеколюбия для взрослого человека. Мне кажется, что это те основы, которые формируются в детском возрасте, это те базовые ценности, которые закладываются в семье. Как это можно преподнести в виде уроков в рамках спецподготовки или же высшего образования какому-то человеколюбию научить? Надо учить стандарту.
Лиманова: Но ведь Нургалиев не теряет надежду на то, что человек может всегда измениться.
Таубина: Надо учить людей уважению личности, уважению прав человека, это в подсознании всегда сидело. Что какое бы ты действие на службе ни выполнял, ты всегда должен помнить, что перед тобой сидит человек, и ты его личность уважаешь. Какое бы ты действие ни выполнял - есть набор прав, которые ты обязан соблюдать, независимо от ситуации.
Лиманова: Когда к вам приходят люди с просьбой о помощи, в последнее время, все-таки, тенденция куда? Куда мы движемся - в худшую сторону, в лучшую, стоим на месте?
Таубина: Вы знаете, применительно к полиции и к методам их работы, мы не наблюдаем движения в лучшую сторону, к сожалению. Летом прошлого года было определенное затишье по обращениям. Мы это связывали с тем, что проходил процесс переаттестации и все чуть-чуть притихли, присмирели. С осени к нам вновь начались обращения. И ситуации с Казанью, с Санкт- Петербургом, это такие громкие дела, но подобные дела у нас есть и в Подмосковье, и в Сибири, и в других регионах. То есть незаконные методы работы в органах полиции никуда не делись, к сожалению, опять-таки. И пока то, что Нургалиев и министерство называют реформой, не привело ни к каким качественным изменениям.
Лиманова: А еще одна переаттестация полицейских заново, она необходима?
Таубина: Если она будет такой же, как была и прошлым летом, то зачем?
Лиманова: Мне знакомый полицейский рассказывал, что ему психолог задала порядка 600 вопросов.
Таубина: Вы представляете, вам психолог задаст столько вопросов?
Лиманова: Я представляю, что у меня с головой будет в конце беседы.
Таубина: А у нас есть информация, что большинство низового состава переаттестацию прошли заочно.
Лиманова: Ну а кто-то за 200 тысяч рублей?
Таубина: Да, кто-то за 200 тысяч, а кто-то увольнялся перед переаттестацией, а потом уже, когда этот процесс закончился, возвращался на работу. То есть, как говорят многие эксперты, эта переаттестация, по сути, удалила из системы многих профессионалов, то есть тех людей, которые с честью и совестью занимались своей работой.
Лиманова: То есть не ушлых?
Таубина: Да, не ушлых.
