Проблемы расследования пыток в России

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ФОНД «ОБЩЕСТВЕННЫЙ ВЕРДИКТ» ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ФОНД «ОБЩЕСТВЕННЫЙ ВЕРДИКТ» | 18+

Добиваться расследования пыточных дел в России непросто. Специально для «Общественного вердикта» юрист Яков Ионцев, который 15 лет работает по делам о пытках в полиции, в тюрьмах и в армии, а до этого служил в МВД, объясняет, с чем это связано: 

«Законодательство понимает под расследованием действия следственных органов, начинающиеся с возбуждения уголовного дела и заканчивающиеся его прекращением или направлением в суд.

Однако если мы говорим о проблемах расследования вообще и расследования пыток в частности, нам придется рассматривать не только расследование в этом узком смысле.

Дело в том, что действия следствия по заявлению о преступлении не сводятся к собственно расследованию. Кроме того:

• за конкретно взятым следователем осуществляет ведомственный контроль руководитель следственного органа и многочисленные контрольно-методические подразделения вышестоящих следственных органов;
• осуществляет прокурорский надзор прокуратура, которую также контролируют и решения которой проверяют вышестоящие прокуратуры;
• жалобы на следствие рассматривает суд, решения которого проверяют вышестоящие суды.

То есть если бы проблема расследования дел по пыткам сводилась только к собственно ненадлежащему расследованию, она бы легко решалась – чего, как мы знаем, не происходит.

Поэтому, говоря о проблемах с расследованием сообщений о пытках, следует иметь в виду:

а) вообще деятельность органов следствия, связанную с получением, рассмотрением и т.д., заявления о преступлении; б) деятельность вышестоящих следственных органов, судов и прокуратуры, связанную с рассмотрением жалоб на действия, бездействия и решения следствия по делам (и материалам доследственной проверки) о пытках.

Упоминающуюся в тексте полицию не следует понимать как именно и только полицию - сказанное о ней по большей части относится к оперативникам ФСБ, ФСИН и т.д. Полиция упоминается просто как самая многочисленная правоохранительная служба.

С другой стороны, под следствием подразумеваются органы Следственного комитета РФ, поскольку именно им подследственны интересующие нас дела о пытках. Хотя описанные ниже особенности работы следствия применимы вообще к органам предварительного расследования, включая следствие и дознание МВД.

Также для простоты уголовными делами будут называться и собственно уголовные дела, и материалы доследственной проверки.

Казалось бы, при описанном выше контроле за деятельностью следствия любые нарушения следователя должны быть немедленно выявлены и пресечены. Однако на практике всё обычно сложнее.

Можно объяснить это всеобщей коррупцией, пронизывающей всю правоохранительную систему вплоть до федерального уровня. Мол, сотрудник платит за освобождение его от ответственности, дальше деньги распределяются между… Но это ненаучная фантастика — к абсолютному большинству дел такая схема неприменима.

Есть и более реалистичное объяснение, что следствие, прокуратура и суды действуют, руководствуясь какими-то своими соображениями и установками, которые, складываясь и взаимодействуя, образуют то, что мы наблюдаем. И эти соображения и установки, по-видимому, различны для каждого из этих ведомств. 

Следствие

Если говорить о следствии, то самыми очевидными причинами уклонения от расследования пыток представляются следующие.  

1). У следствия вообще правоохранительных органов имеется система оценки. В упрощенном виде она сводится к тому, что есть некий набор статистических показателей, положительных и отрицательных, в зависимости от которых применяются поощрения и наказания. Соответственно, она побуждает сотрудников к достижению определённых результатов служебной деятельности и избеганию других — собственно, в том и заключается смысл системы оценки. 

Как любые люди и организации, следствие стремится достигнуть максимального результата (наилучших показателей) минимальными усилиями.

Основной положительный результат для следствия — направление уголовного дела в суд с обвинительным заключением. Основной негативный результат — прекращение уголовного дела или уголовного преследования в отношении конкретного лица (например, уголовное дело возбуждено в отношении конкретного лица, но впоследствии его причастность к преступлению не была доказана).

Соответственно, идеальный вариант для следствия — возбуждать уголовные дела только в тех ситуациях, когда вина будущего обвиняемого изначально полностью подтверждается, никаких изменений ситуации (которые бы могли поставить под сомнение его виновность) в ходе расследования не ожидается, сложное и объемное расследование не требуется. По всем остальным ситуациям следствие заинтересовано отказывать в возбуждении уголовного дела, проводя минимальную формальную проверку, а в идеале не проводя никакой. К счастью, на практике всё не совсем так, но тенденция всё же есть.

При этом дела по пыткам обычно довольно сложные. Доказать факт преступления обычно несложно, но причастность к преступлению конкретного лица — куда сложнее.

Все злоумышленники и свидетели — сотрудники правоохранительного органа. То есть это единая группа, в некоторой степени сплоченная как дружескими связями, так и осознанием своей особости (сотрудники vs граждане), имеющая общее руководство, которое может влиять на действия каждого из них, в том числе на их показания и поведение на следствии. Кроме того, они знакомы с криминалистикой и тактикой расследования (по меньшей мере, оперативные работники). Налицо — сложности, многократно описанные для расследования организованной преступной деятельности.

В то же время нельзя сказать, что Следственный комитет имеет установку всеми способами уводить сотрудников полиции от уголовной ответственности. Напротив, в тех ситуациях, когда виновность сотрудника очевидна и её доказывание не требует усилий, он с большой вероятностью будет привлечен к уголовной ответственности.

Примечательно, что определяющее значение имеет очевидность причастности сотрудника к совершенному деянию, а не очевидность преступности деяния. Самые яркие и типичные ситуации — получение взятки (когда у получателя под протокол изымаются помеченные или переписанные купюры) и применение оружия (когда пули в теле гражданина легко привязываются к табельному оружию экспертизой, а само событие зачастую происходит на улице, при свидетелях и т.п.).

В результате парадоксальным образом для сотрудника полиции добросовестное выполнение служебных обязанностей (применение оружия и вообще насилия в соответствии с законом или с его незначительным нарушением) создает большие риски, чем очевидно преступное применение пыток. 

2). Следствие взаимодействует с полицией. Такое положение дел прописано в законе и ведомственных нормативных документах. Более того, оно вытекает из самой природы следствия - специфической службы, имеющей широкие властные полномочия, но лишенной при этом аппарата принуждения. То есть следователь сам по себе, без участия полиции или подобной службы подобен голове без тела — формально он имеет права и полномочия, но на практике реализовать их не способен.  

Полиция обеспечивает оперативное сопровождение по уголовным делам, исполняет поручения следствия о проведении оперативных мероприятий, иногда даже отдельных следственных действий и т.п. Наконец, большинство преступлений, дела по которым следствие направляет в суд, раскрывается именно полицией, то есть если у полиции не будет результатов работы, их не будет и у следствия, а это порицаемо и наказуемо.

В таких условиях следствие заинтересовано в том, чтобы полиция имела возможность делать то, что считает нужным, потому что это повышает результативность её действий, а значит — и результативность деятельности следствия. В самом деле, после такого рода совещаний можно ожидать лояльного отношения следствия к сообщениям о том, как оперативники, скажем осторожно, проявили усердие во исполнение решений совещания.

Прокуратура

Мотивация действий прокуратуры для меня менее ясны.

Но основываясь на законодательстве и практике работы, можно предположить следующее.

1). С 2007 года прокуратура практически лишена формальных (но не фактических, что важно) полномочий, которые бы позволяли ей влиять на судьбу уголовного дела. Прокуратура не вправе возбудить уголовное дело, принять его к производству, предъявить обвинение и т.д. По сути, формальные полномочия прокуратуры на досудебной стадии уголовного процесса сводятся к возможности отменить отказ в возбуждении уголовного дела, направить в следствие представление и утвердить обвинительное заключение. 

Это позволяет прокуратуре реагировать на жалобы формально, направив представление и этим ограничившись (благо формально ничего больше она сделать и не может — «у прокуратуры лапки»).  

2). Система отчетности прокуратуры (в части, касающейся надзора за следствием) зависит в первую очередь от таких показателей, как количество выявленных нарушений и внесенных представлений. При этом нарушение не требуется никому доказывать; нарушением является то, что считает нарушением прокуратура. Очевидно, что эти показатели легко «рисуются». Например, автору доводилось слышать о практике, когда прокуратура неформально предписывала следствию ежемесячно готовить от имени прокурора некоторое количество отмен решений следствия. В результате была довольна и прокуратура (поскольку снимала с себя часть работы), и следствие (поскольку могло выбирать решения, подлежащие отмене, и наименее значимые недостатки в работе). Единственным недостатком было то, что прокурорский надзор полностью лишался смысла, но был ли тот смысл и без того?  

Таким образом, прокуратура может сделать практически любые показатели по надзору за следствием. При таких условиях, если прокуратура «не заметит» нарушения по определенной категории дел, это не скажется на результатах её работы в целом. Зато, возможно, руководители каких-то подразделений будут ей благодарны, в случае необходимости прислушаются к пожеланиям и т.п. Контролируется же прокуратура, по сути, только вышестоящей прокуратурой.

3). Прокуратура, задуманная при её создании как «государево око», фактически именно им и является. Это военизированная иерархическая организация, глава которой назначается и освобождается от должности президентом РФ, каковая организация осуществляет надзор за другими военизированными иерархическими организациями, главы которых также назначаются и освобождаются от должности президентом РФ, и за правоохранительными органами (не только, но нас сейчас интересует именно эта сторона деятельности прокуратуры).  

Такая структура, возможно, хороша для того, чтобы деятельность поднадзорных ей правоохранительных органов осуществлялось «в русле генеральной линии» (какой бы ни была эта генеральная линия). Но решительно неясно, в чем заключается принципиальное отличие между этими структурами и почему прокуратура обеспечит соблюдение законности там, где его нарушает МВД (ФСИН, ФСБ и т.д.).

Суд

И, наконец, последнее, но важнейшее — суды.

Суды, вынося приговор, оценивают доказательства, добытые с помощью пытки, а значит, могут признать их недопустимым доказательством и, соответственно, сделать применение пытки бессмысленным.

Суды имеют довольно серьезные возможности для того, чтобы в рамках закона (что немаловажно) влиять на судьбу уголовного дела, пресекать нарушения в рамках уголовного дела и т.п.

Так, они вправе признать незаконными и/или необоснованными действия и решения следствия; присудить компенсации за незаконные решения (причем, что немаловажно, выплачиваются они из бюджета соответствующего ведомства). Наконец, злостное неисполнение решения суда — тоже преступление, а значит, в случае неисполнения решения суда эта спираль может раскручиваться. То есть суды могут предельно осложнить ненадлежащее расследование дел по пыткам.

Таким образом, суды имеют юридические возможности (куда большие, чем у следствия и прокуратуры) сделать применение пыток малоэффективным и опасным занятием. Вряд ли это решило бы проблему пыток полностью, но остроту проблемы наверняка снизило бы. Тем не менее этого не происходит.

По жалобам на (без)действия и решения следствия общая закономерность такова, что суды крайне редко выносят решения, удовлетворяющие требования гражданина. С процессуальной точки зрения это выглядит по-разному, и мотивируются решения тоже по-разному.

Кроме того, со временем практика меняется в деталях. Например, лет десять назад автор чаще сталкивался с прекращением производства по жалобе в связи с отсутствием предмета жалобы (тогда обжалуемое постановление отменялось, а после вынесения судебного решения выносилось аналогичное). В настоящее время чаще сталкивается с отказом в удовлетворении или даже отказом в принятии жалобы — когда суд находит основания не рассматривать жалобу по существу.

Всё это относится не именно к обжалованию в уголовно-процессуальном порядке (без)действий и решений следствия, касающихся дел по пыткам. В том или ином виде это относится к гражданско-правовым искам к властным органам (суды склонны снижать суммы компенсации), обжалованию иных, помимо уголовно-процессуальных, действий и решений органов власти. Например, недавно войсковая часть выиграла у автора административное дело, никак в деле не участвуя и даже не заявив о несогласии сначала с исковыми требованиями, а потом с требованиями апелляционной жалобы, не говоря уже об обосновании своей позиции.

То есть напрашивается вывод, что по каким-то причинам в спорах гражданина с органами власти суды склонны всячески принимать сторону органа власти. Что это за причины — для автора неочевидно, внутренняя кухня судов ему неизвестна.

Именно такая позиция судов позволяет следствию и прокуратуре относиться к уголовным делам по пыткам и к жалобам по ним так, как они относятся, потому что и руководители следственных органов, и прокуроры знают, что едва ли суд усмотрит нарушение законности так, где его не усмотрели прокуратура и следствие. А раз так — именно они будут решать, что законно, а что нет.

Вместе с тем следует отметить, что рассмотрение жалоб судом в большей степени обеспечивает права гражданина, нежели их рассмотрение вышестоящими органами следствия или прокуратурой.

Например, суды обычно мотивируют свои постановления более подробно и конкретно, чем прокуратура, что позволяет более предметно их обжаловать. Устное рассмотрения жалоб судом позволяет знакомиться с доводами следствия/прокуратуры, с материалами дела (хотя бы некоторыми) и таким образом получать сведения, которые в ином случае могли бы остаться неизвестны для заявителя.

На памяти автора суды никогда не направляли жалобы на решения следствия для рассмотрения в следствие же — они так или иначе рассматривали эти жалобы. Ни разу апелляционные/кассационные жалобы на постановление суда не направлялись на рассмотрение в этот же суд. Казалось бы, это звучит абсурдно, такого не должно быть и странно заявлять об этом как о достоинстве, но прокуратура и следствие постоянно этим грешат.

То есть именно суды выглядят системой, которая могла бы (в неопределённом будущем) положительно повлиять на состояние законности вообще и ситуации с расследованием пыток и их применением в частности».